Однажды

[ankin]

Однажды я спрыгну на грязный перрон, взгляну ошалело вокруг.
И будешь там ты. И будет там он. Уж не знаю, кто враг, а кто друг.

ишшо строчек эдак 54...

И я поздороваюсь с этой землёй по-нашему, в две руки,
И на ваш манер кивну головой, но будут слова сухи.
И, вежливо в сторону отозвав того, к кому ехал я,
Скажу, что, видно, никто не ждал на самом деле меня,
Что поиздеваться над дураками — развлечение для дураков,
Так что я наивен не по годам, однако ж и сам он таков,
Но что — только тут до меня дойдёт — не относится это к тебе.
И ещё скажу, что я идиот и останусь таким навек.
И добавлю, что, был бы я умней, я бы понял всё и простил,
Но сейчас оставаться рядом с ней у меня не найдётся сил.
Захочу передать, что тебя я ещё люблю, несмотря на всё,
Но умолкну вовремя и через плечо брошу взгляд — промашный, косой.
И спасибо скажу, и извинюсь, и скажу, чтобы он молчал,
И, наверно, куда-нибудь уберусь, чтоб никто меня не догнал,
Чтоб никто не нашёл меня, я затаюсь в паутине улиц густой...
...А потом я, естественно, проснусь. И не встретит меня никто.

Однажды я буду сидеть на диване в квартире чужих друзей,
Листать страницы, скучать часами и ждать конца этих дней.
И стараться не думать о том, что где-то в километре от этой байды,
Там, где нет меня, кончается лето, начинаются осень и ты.
Вдруг кто-то придёт к хозяину в гости — притворюсь, что меня тут нет.
Зачем тревожить старые кости того, кто покинул свет?
Разговор всё тише, шаги всё ближе, и я затаюсь, как мышь,
Но делать нечего — обернусь. И увижу: это ты на пороге стоишь.
И я обалдею, и я охренею, но тут же поверю во всё,
И спорить не буду, я стал умнее, я выбрал тебя из всех зол.
Мы будем просто болтать о всяком, как в давние времена,
И, может, я даже смогу не плакать, а ты — меня понимать.
Ты будешь сидеть на диване по-барски, без тени высоких чувств,
Я, чуть не мурча, тихо рядом валяться — я маленький, я помещусь, —
И краешек взгляда лениво-злого ловить, сохраняя в душе,
И я ничего не скажу такого, что мог бы ты знать уже.
Но как же рано стемнеет... Я встану, чтобы включить свет,
И он не зажжётся, и в ужасе странном пойму я, что нас здесь нет,
И тихо проснусь я в чужой квартире, цепляясь за шкуру сна.
Один я во всём этом долбаном мире, и судьба у меня одна.

Однажды звонок затрещит над дверью, и я, не спросив, открою.
Я увижу тебя. И не поверю. И глупо скажу: «Что такое?»
Потом я схвачу тебя за рукав и, ответ твой опередив,
Зашепчу: «Я знаю, ты сон, а не явь, поэтому не уходи».
Тебя затащив в полумрак коридора, скажу я: «Мне не впервой,
Я знаю, что ты, как всегда, ненадолго, так что — хоть раз — постой.
Поговорим за жизнь, и о прошлом, и о том, что у нас впереди,
Ведь ты не здесь, ведь всё понарошку, и тебе это не повредит».
Потом, боясь отвести глаза, я всё же взгляну на часы
И, свет включив, пробурчу: «Что за?... Такими не могут быть сны».
Растерянно я огляжу свой дом, стяну с вешалки шарф
И себя к батарее привяжу потом, чтоб никуда не сбежать.
И если ты спросишь: «К чему этот бред? Это не твой стиль», —
Я отвечу, что чести особой нет кишки расплескать в грязи,
А я под кайфом такой дурной, всегда выхожу в окно,
Ну а если ещё и ты со мной, полетал бы с тобой заодно.
А пока ещё сохраняется шанс, что пришёл ты ко мне наяву...
...Ты кивнёшь и уйдёшь, открутив газ. А я никуда не уйду.