Под катом — наше совместное творчество... Слабонервным не заглядывать...
32 рифмованных строкиЭто чёрное небо над моей головой, Ты увидишь его рядом с полной луной, Для меня же оно будет вечно пустой, Вечно звёздной, отныне чужой чернотой. Я лежу на спине в глупой серой пыли, Заслонившись громадой Луны от Земли, Это бывший мой дом, и его я с ружьём Защищаю от звёзд, что нас с тобою свели.
Надо мной пустота, в глубине пустоты, Чёрт возьми, - куча клонов, но каждый - не ты. Я тебя разыщу, не надейся уйти. Пустота на душе, пустота на пути... За луной солнца нет, даже лучика - нет. Пишет кровью в пыли пустота мне ответ. Если я, полежав, не смогу даже встать, Ты мне должен, мой друг, ты мне должен опять.
Это жизнь, слышишь, друг? Это физика сплошь, Сохраненье энергии - врёшь, не уйдёшь, Всё вернется однажды, и пуля, и взгляд, И на небо звезда, и душа моя в ад. Кто меня приручил, кто открыл путь слезам, Кто меня приучил к кислороду и снам, Тот, кого я теперь заслоняю Луной, - Тот меня и убьёт, решено это мной.
Кулаками лупить по дорожной пыли, Мы могли примириться? Да нет, не могли. Слишком просто. А я простоты не терплю. Разлюбить - не могу, так, пожалуй, убью. Разлетелись слова, растворясь в пустоте. Зря мы верим в мечту, зря я верю мечте. Впрочем... нет. Это лишнее. Пафос и слог. Улыбнёмся. Прицел - мой висок.
P.S. И да, это по случаю Пятницы-Тринадцатого Кое для кого это практически профессиональный праздник и личная памятная дата, что ж поделать...
Сентябрь был холоден и сух, Как голос разума и рода: «Всё кончено». Твой мир потух, И с дня того прошло два года, И ты ещё чего-то ждёшь, Осадок страсти всё не тает... А в окна барабанит дождь. Ему никто не открывает.
После того (вот после этого), как я обнаружил переизбыток инициативы, неумение пользоваться поисковиками и — о, ужас! — отсутствие сканера, а Кэрт — изощрённое ассоциативное мышление, многосторонность художественных образов и завидную эрудицию, мы посовещались, и Кэрт решил направить всё это в мирное русло и замутить ещё один флэшмоб в обратном направлении. Да простит нас этот мир!
Вы оставляете комментарий. На выпавшую или выданную с ним аватарку мы отвечаем маленьким стишком, написанным специально о ней. Вот, собственно, и всё Копировать эти условия в свой дневник необязательно. Но возможно.
От Боромир : Вы отмечаетесь в комментариях, а я даю вам ассоциации на:
1) Ваш аватар (в текущем комменте); 2) Ваш ник; 3) На Вас самих;
Ваша задача - проиллюстрировать эти ассоциации в своём дневнике.
Кэрт, ассоцитивные ассоциации — это, конечно, здорово, но о том, чтоб продолжить флэшмоб, тоже можно было как-нибудь вспомнить
Ну, Киня... Мои ассоциации - они, сам знаешь, дюже ассоциативные.))) Не жалуйся потом.))))))) (Кэртис) Так, первая 1) Пишу свою судьбу сам, даже если она получается грустной Это будет кадр из фильмеца старого "Последний дюйм")) 2) Джедай, серьезный и мудрый А это будет кис из мультика "Котёнок по имени Гав". И кто не согласен, что он серьёзный и мудрый джедай, - может закидать меня камнями нафиг.))) 3) Воин, при чем еще и поэт Ну-у-у... Тут я задумался... А потом решил, что лучше Ричарда III никого не найти! Как он уламывал вдовушку Анну - это что-то! Точно поэт!)))
Киня, я тут. Я гад, ага. Я знаю. И не разгребусь никак - в смысле, с проблемами - не разгребусь. Но, авось, когда-нито они кончатся. А? Кончатся? Как полагаешь? Твой навеки Кэртис. P.S. Твой навеки - не в том смысле, в котором подумали, а в глобальном, абсолютном и исключительно дружественном.))))))))
Жизнь — штука изменчивая. И, например, людей, разбирающихся в верлибрах и латыни, в этом графоманском блоге давно уже не водится. Даже тот, кто создавал этот дизайн (тогда ещё тестово-платный и прозрачный) и рисовал пугающие «глазастые» аватарки, не заходит сюда уже давно. И, пожалуй, он прав. Сюда совершенно незачем заходить. Но всё-таки почему-то сюда иногда кто-то заходит. Некоторые даже остаются. Зачем — не знаю. Остаётся только удивлённо их приветствовать. Добро пожаловать, elsenix. Надеюсь не очень вас разочаровать
Однажды я спрыгну на грязный перрон, взгляну ошалело вокруг. И будешь там ты. И будет там он. Уж не знаю, кто враг, а кто друг. ишшо строчек эдак 54...И я поздороваюсь с этой землёй по-нашему, в две руки, И на ваш манер кивну головой, но будут слова сухи. И, вежливо в сторону отозвав того, к кому ехал я, Скажу, что, видно, никто не ждал на самом деле меня, Что поиздеваться над дураками — развлечение для дураков, Так что я наивен не по годам, однако ж и сам он таков, Но что — только тут до меня дойдёт — не относится это к тебе. И ещё скажу, что я идиот и останусь таким навек. И добавлю, что, был бы я умней, я бы понял всё и простил, Но сейчас оставаться рядом с ней у меня не найдётся сил. Захочу передать, что тебя я ещё люблю, несмотря на всё, Но умолкну вовремя и через плечо брошу взгляд — промашный, косой. И спасибо скажу, и извинюсь, и скажу, чтобы он молчал, И, наверно, куда-нибудь уберусь, чтоб никто меня не догнал, Чтоб никто не нашёл меня, я затаюсь в паутине улиц густой... ...А потом я, естественно, проснусь. И не встретит меня никто.
Однажды я буду сидеть на диване в квартире чужих друзей, Листать страницы, скучать часами и ждать конца этих дней. И стараться не думать о том, что где-то в километре от этой байды, Там, где нет меня, кончается лето, начинаются осень и ты. Вдруг кто-то придёт к хозяину в гости — притворюсь, что меня тут нет. Зачем тревожить старые кости того, кто покинул свет? Разговор всё тише, шаги всё ближе, и я затаюсь, как мышь, Но делать нечего — обернусь. И увижу: это ты на пороге стоишь. И я обалдею, и я охренею, но тут же поверю во всё, И спорить не буду, я стал умнее, я выбрал тебя из всех зол. Мы будем просто болтать о всяком, как в давние времена, И, может, я даже смогу не плакать, а ты — меня понимать. Ты будешь сидеть на диване по-барски, без тени высоких чувств, Я, чуть не мурча, тихо рядом валяться — я маленький, я помещусь, — И краешек взгляда лениво-злого ловить, сохраняя в душе, И я ничего не скажу такого, что мог бы ты знать уже. Но как же рано стемнеет... Я встану, чтобы включить свет, И он не зажжётся, и в ужасе странном пойму я, что нас здесь нет, И тихо проснусь я в чужой квартире, цепляясь за шкуру сна. Один я во всём этом долбаном мире, и судьба у меня одна.
Однажды звонок затрещит над дверью, и я, не спросив, открою. Я увижу тебя. И не поверю. И глупо скажу: «Что такое?» Потом я схвачу тебя за рукав и, ответ твой опередив, Зашепчу: «Я знаю, ты сон, а не явь, поэтому не уходи». Тебя затащив в полумрак коридора, скажу я: «Мне не впервой, Я знаю, что ты, как всегда, ненадолго, так что — хоть раз — постой. Поговорим за жизнь, и о прошлом, и о том, что у нас впереди, Ведь ты не здесь, ведь всё понарошку, и тебе это не повредит». Потом, боясь отвести глаза, я всё же взгляну на часы И, свет включив, пробурчу: «Что за?... Такими не могут быть сны». Растерянно я огляжу свой дом, стяну с вешалки шарф И себя к батарее привяжу потом, чтоб никуда не сбежать. И если ты спросишь: «К чему этот бред? Это не твой стиль», — Я отвечу, что чести особой нет кишки расплескать в грязи, А я под кайфом такой дурной, всегда выхожу в окно, Ну а если ещё и ты со мной, полетал бы с тобой заодно. А пока ещё сохраняется шанс, что пришёл ты ко мне наяву... ...Ты кивнёшь и уйдёшь, открутив газ. А я никуда не уйду.
I know that you don't need me, I cannot make you cry. I know that you have freed me, So I am free to die. A rather useless creature, I was your ugly cloud: No sun, no rain, no picture, Just words, and words too loud. I know you will forget me - The thing i'm waiting for. This vague command will let me Leave this attractive store. To make your morning sunny, A cloud drifts off your sky. Whatever happens, honey, I will not make you cry.
Из ниоткуда вдруг приходит кто-то, Чей номер мне покажется похожим, И присылает смайлик и молчит. Заученно я спрашиваю: «Кто ты?», И жду ответа, и мороз по коже, И дрожь в руках, и аська глючит тоже, Чтоб только профиль мне не дать открыть. И только через полчаса молчанья Я вспомню, как на форуме кому-то — С похожим ником — мелкий дал совет. Но ни к чему мне это пониманье, И без него я знал во все минуты, Что не захочешь прошлое вернуть ты, Что навсегда меня с тобою нет.
Но только не переставай мне сниться — Я постараюсь, чтобы без вреда! Мальчишкой, девушкой, цветком в петлице, Знакомым ником и залётной птицей, Пожалуйста... Сейчас как никогда... Но солнце молчаливое садится За чёрный парк, не веря, что в реал Я не полезу. И чего боится — Мы помним аватарки, а не лица, И помню я, что нам не повториться, И знаю, что тебя я потерял.
Каждодневных нелепиц бурда, Душно-сладкая пыль мирозданья. Кое-что запишу я сюда, Ладно? Не обращайте вниманья. Недодуманная лабуда, Шорох мыслей вечерних и ранних. Я не спрячу свой бред никуда, Просто не обращайте вниманья. Чтобы выжить в сети, никогда Не рассчитывай на пониманье. Нет, всё в норме. Что? А, ерунда, Так, по злости... Не стоит вниманья. Фейерверк зажигает винда. Стынет йад в недопитом стакане. Я, пожалуй, уйду навсегда. Только не обращайте вниманья.
Не надо дарить мне звёзды, Не надо срывать их с неба, Ведь в небе рождён я не был, Мне будет с ними непросто. Зачем оставлять на память Засохших лучей цветы, Отобранных у пустоты, Да так, что нельзя исправить?
и тэ дэ и тэ пэЯ её не смогу любить, Я себя не смогу простить, Я её не смогу оживить, Я её не смогу отпустить.
Придёт пора расставанья, И в небе пустое место О том, что лишь нам известно, Повиснет напоминаньем. И эти чёрные пятна Не смоются без следа. И мы пожалеем тогда: Звезду не вернуть обратно.
Я её не смогу любить, Я себя не смогу простить, Я её не смогу оживить, Я её не смогу отпустить.
И я тебе не позволю Свершить это преступленье. Лишь память об этом тенью Прибавлю к будущей боли. Я верю, что ты умеешь, Но мне не нужны цветы, Ведь всё, что мне нужно, — лишь ты, И жаль одного — что веришь.
Я тебя не смогу любить, Я себя не смогу простить, Я тебя не смогу забыть, Я тебя не смогу отпустить.
Мне не так уж и долго осталось любить, Долговечной и прочной не может быть страсть. Я однажды сумею тебя отпустить И в бездонную пропасть без крика упасть. Я однажды свободу тебе подарю, Чтобы антисвободу с собой унести. Это просто, как чтение по букварю. Было нам по пути, а теперь вот прости, И прощай, и лети - это я говорю.
25 бесполезных строчекМне не так уж и мало осталось пожить На обломке одной из потерянных стран. Много раз белым утром привычно входить В затопляющий двор сайлентхилльский туман. Время двигая от ноября к ноябрю, Много раз, от вечерних надежд уходя, Оборачиваться, чтоб увидеть зарю, Но на западе видеть обрывки дождя.
Снова утром туман и огни белых фар, Снова днём пустота и излом белых стен, Снова вечером белых страниц нагота, И не мне их укрыть, и не так, и не тем. Снова белым по чёрному кроет зима, Снова бело-зелёное буйство садов, Отпустите меня, отпустите меня В бесконечность мою, в белизну моих снов...
Мне не так уж и сильно хотелось уплыть В это вечное утро, к вратам суеты. Но любил я сильней, чем умею любить, И конечно, слабей, чем заслуживал ты. Я однажды тяжёлую дверь отворю, Я предам эту пропасть и мой полумрак. Разорвётся туман на машинном ветру, Затеряется в нём лай далёких собак С белоглазым огнём... Это я говорю.
По графику простому Спешу я точно к сроку. Я выхожу из дома. Я прихожу с востока. ещё 32 строчкиИ по планете боком Прямой мой путь пришёлся. Я прихожу с востока. За мной приходит солнце. Я человек не видный, Но за спиной моею Живее шум машинный И небо голубее. Акаций ряд печальных Рисует в нём узоры. На меридиональных Застрявши светофорах, Отстану на квартал я От поступи светила — И всё в ветвях усталых Уже не так как было. И свет восточный, дальний, Скользнёт по чёрным веткам, И зацветут в сиянье Они неверным цветом. Листвы ошмётки жухлой На миг недолгий ранний Зажгутся и потухнут Волшебными цветами. И под цветущей голью Сияющих акаций Иду с востока, сколько Мне надо. Без оваций. Бежит вперёд дорога. Её догнать невмочь мне. Я прихожу с востока. Я вновь иду за ночью.
Пришлось иметь длинный спор с людьми, которые с самого начала объявили, что аргументы слушать не будут, ибо знают свою правоту, а мы, дурни, их правоты не понимаем (потому что дурни и хамы к тому же). Посреди дискуссии поймал себя на мысли, что они не понимают даже не доводов моих (они их и не слушают), а причин, заставляющих меня долбиться в глухую стену и продолжать выдумывать доводы. Потому что их главным мотивом на протяжении большей части дискуссии было защитить свою честь и честь своих товарищей. Не сдаться. Отбиться от критики. Отбить от критики свою дуру-подружку, чьи перлы вообще-то ниже всякой критики. И ещё раз — не сдаться. И они никак не могли понять, что я продолжаю орать что-то с другого берега не потому, что для меня чего-то стоит моя честь и честь моих товарищей (которых они не критиковали, а просто гнобили, изначально — ни за что). Если бы это было так, я бы ушёл вместе с ними — их прогнали, меня забыли прогнать, потому что, пока они боролись, я помалкивал, надеясь, что разум восторжествует. Но я человек без чести и без совести. Мне было абсолютно пох, чья тусовка победит: молча я бы выиграл в любом случае, продолжая спор — в любом случае проиграл бы, заслужив с обеих сторон ненависть и презрение. У меня был другой интерес, не имеющий никакого отношения ни к дружбе, ни к порядочности, ни к самолюбию. Я отстаивал то, что считал, считаю, и буду считать правильным. Права разума против глупости. Права рассчитанных ходов против эффектных пуков в воду. Права истины против её противоположности. И своё собственное право предупредить глубоко несимпатичного мне человека, который только что сбросил меня с ветки, чтобы я не мешал её пилить, — предупредить, что я-то отряхнусь и пойду дальше, а вот он навернётся капитально. Этого, правда, никто не заметил, потому что в роли защитника истины я смотрюсь... гм... не очень естественно Но, что бы ни говорили мои друзья и мои враги, я никогда не встану на ту сторону, где пустые амбиции и издевательство над людьми под флагом нереализуемых планов. Да. Вот так. Именно так.
Меня снова становится слишком много. Каждый раз, когда я заполняю очередной дневник никому не нужными и всех смущающими душевными излияниями, я создаю новый дневник. Чтобы продолжать рассыпаться в тех же излияниях — я взорвусь, если буду молчать, — но делать это уже перед людьми, которые не знают, о ком идёт речь, которые со мной не знакомы, для которых я ничего не значу... Перед которыми мне не стыдно. Для начала я делаю это перед пустотой. И тогда мне уж точно не стыдно... Хотя и немного одиноко. Но я ценю это одиночество и больше всего боюсь в это время, что кто-нибудь придёт и мне придётся гадать: знакомый — незнакомый, понял — не понял, понравилось — не понравилось... И кто-нибудь обязательно приходит, и гадать приходится, и ответы я нахожу самые для меня приятные: «Незнакомый. Не понял. Понравилось». Пронесло... И, радуясь своей неуязвимости, обалдев от своей вседозволенности, я срываюсь с цепи и забываю рамки приличий, я начинаю писать всё, что взбредёт в голову, гулять там, где мне делать нечего, и всяческими способами заплывать за буйки. И тут я понимаю, что даже те люди, которые полгода назад не знали о моём существовании, люди, для которых я всё это время был просто ником и аватаркой — эти люди смотрят на меня с опаской. Не за то, что я натворил на предыдущем дневнике — за то, что я натворил на этом. И я завожу ещё один дневник. Чтобы прятаться в нём уже от новых знакомых...
Меня снова становится слишком много. Я не знаю, что с этим поделать. Я больше не хочу размножаться делением. Мне страшно Н.